Аналогичный мир - Страница 114

К оглавлению

114

— А… а ты?

— Я Алиске им цыпки снимаю. Ну, трещинки на коже. Он мягкий и без запаха. Бери-бери. Я ещё куплю.

— Он… где продаётся?

— В аптеке.

Эркин осторожно взял тяжёлую баночку из толстого стекла, но тут же поставил её обратно.

— Нет, пусть стоит здесь. А то… ну я же не могу это купить, для цветных нет аптеки.

— Хорошо, — кивнула Женя. — А когда кончится, я куплю. А сейчас возьми, ты ведь хотел руки смазать, так?

Он кивнул.

— Ну вот. А потом поставишь сюда. И всё. Бери-бери, — она взяла баночку и сунула ему в руки. — Устроил проблему, где её нет.

Он наклонился, поцеловал её в щеку и быстро, так что она не успела ответить, ушёл.

В кладовке он разделся, лёг и отвинтил крышку. Понюхал. Запах все-таки был. Очень слабый и не слишком приятный. И на ощупь вазелин не походил на памятные по Паласу кремы. Надо с ним аккуратнее. Он чуть-чуть промазал тыльную сторону кистей и долго тёр их ладонями, пока не исчезло ощущение жира на пальцах. Потом завинтил крышку и пошёл в комнату.

Женя спала. Ему удалось пройти до комода и обратно, ни на что не наткнувшись и не задев. А когда лёг, снова понюхал ладони. Вот оно! Это врачебный запах! Что же делать? Провёл тыльной стороной ладони по губам. Вроде стало помягче, но… но запах этот. А если заметит кто, как он объяснит, что это у него… Он со злостью стукнул кулаком по подушке. Ведь как получается погано, что как ни вертись, на что-нибудь да налетишь. А очистишь ладони — это бы он смог — то как работать. Ведь кровавые пузыри натрёшь сразу. По скотной помнит, как мучился, пока кожа не загрубела. Что же делать?

* * *

Над Джексонвиллем прогремели весенние грозы, и уже летняя жара обрушилась на город. Женя не знала, что делать со шторами. Они так плотно закрывали окна, что делали духоту невыносимой. А снять их — так со двора всё видно. Тем более что она всё-таки купила лампу. Значит, Эркину нельзя будет ужинать с ними. Он вообще старается не заходить в комнату, когда светло. А тут ещё и это…

Женя вернулась рано и застала дома Эркина. Вернее, он пришёл сразу за ней. Так рано он ещё не возвращался. А в ответ на её безмолвный вопрос глухо сказал.

— Я ждал тебя. Я же без тебя не могу войти.

— Что случилось?

Он сидел, как всегда, у плиты и ответил ей, не оборачиваясь.

— Облава была.

— Как облава?

Женя села на табуретку посреди кухни, даже у Алисы, вертевшейся здесь же, испуганно округлились глаза, так странно звучал его голос.

— Полиция. Окружила нас. На рынке, с утра. И пошло. Обыскали. Кто без документов — забрали, кто трепыхался — побили. Женя, я теперь справку свою носить буду с собой. Ты мне её дай, ладно?

— Конечно, но… но что это такое?

— Не знаю, Женя. Это не свора. Свора только белыми занимается. Андрей говорит: крутую кашу варят.

— Постой, а как же ты? Ты же без справки был?

— Сбежал. Кто успел из кольца выскочить, тот и успел. Мы в Цветном отсиделись. Туда они не пошли.

Он замолчал, угрюмо ворочая поленья. Женя с силой растёрла лицо ладонями и встала. Надо успокоить Алису. И его тоже… Всё, значит, то же самое. Но сначала справка.

Она пошла в комнату и достала его справку из пакета со всеми документами, который держала в ящике комода. Узкую затёртую полоску бумаги с текстом на двух языках. Что дана военной администрацией бывшему рабу NNR 96375 по имени Эркин Мороз в том, что он прошёл регистрацию и медицинский осмотр на фильтрационном пункте N15 и в спецобработке не нуждается. Женя ещё раз перечитала этот текст, будто это было так важно, и пошла на кухню.

— Вот, держи. Но она же затрётся совсем, если ты её каждый день носить будешь.

— Мне показали, как в целлофан запаять, чтоб не трепалась.

Он по-прежнему упрямо смотрел в огонь, а Алиса растерянно топталась рядом со своей мисс Рози.

— Алиса, иди погуляй, пока я приготовлю, — попросила Женя.

— Ага, — согласилась Алиса и пошла к двери.

Уже дотянувшись до ручки и открывая дверь, она обернулась.

— Эрик, я про тебя никому-никому ничего не скажу.

Эркин быстро обернулся к ней, с трудом удержав равновесие, посмотрел на серьёзное лицо Алисы и улыбнулся.

— Спасибо.

Алиса просияла ответной щербатой улыбкой и убежала. Женя перевела дыхание: кажется, отошёл, отпустило его.

Он быстро встал, взял у Жени справку, вытащил из кармана кусок целлофана.

— Я быстро. Сейчас всё сделаю.

Женя только кивнула. Сидела и смотрела, как он калит на плите большой гвоздь, бережно оборачивает справку и ловко очерчивает её раскалённым гвоздем.

— Ну вот, — Эркин улыбнулся и бросил гвоздь на железный лист у плиты, облизал обожжённые пальцы. — Сейчас остынет. Уберу.

Женя взяла посмотреть, как получилось. Бумажка плотно зажата между слоями целлофана, текст читается хорошо, все печати и подписи видны. А где потёрлось, так уж ничего не поделаешь.

— Эркин, а почему ты такую фамилию взял?

Он недоуменно посмотрел на нее.

— Фамилию?

— Ну да. Эркин — это имя, Мороз — фамилия.

— Меня спросили, как меня зовут. Я сказал Morose, — он заговорил по-английски и получилось: Мэроуз, — они переспросили. Мороз? Я говорю — да, не спорить же с белыми. Они засмеялись. А один спросил, есть ли у меня ещё какое-нибудь имя, потому что это прозвище. Я сказал Эркин. Вот и всё. А что? — пока он рассказывал, его голос стал более спокойным, а последний вопрос прозвучал уже совсем легко.

Женя улыбнулась.

— Я, кажется, знаю, почему они смеялись. Это ведь были русские, да? — он кивнул, — ну вот, есть такое русское слово — мороз, по английски — frost. А пишется так же как Мэроуз. Угрюмый — обидно, а мороз — нет. Они и записали тебе по-русски Эркин Мороз.

114