— Упал, что ли?
В голосе надзирателя — это уже не Грегори, другой — откровенная издёвка, но он ответил смиренно.
— Да, сэр, упал.
— Ну да, ты ж спальник, лёжа работаешь! — заржал надзиратель.
И его гогот дружно поддержали остальные рабы.
— Зибо! — гаркнул надзиратель, и хохот сразу умолк, как выключили.
— Да, масса Полди, — откликнулся старый негр.
— Вот что, Зибо, — подбоченился надзиратель. — Хозяин решил наградить тебя. Ты сколько рабов породил?
— Двенадцать, масса Полди, — гордо ответил Зибо.
— Поработал, старый бугай, ничего не скажешь, — хмыкнул надзиратель. — Так по милости своей хозяин дарует тебе десятого сына. Бери!
И внезапно толкнул его к старику. Чтобы устоять они ухватились друг за друга. И надзиратель радостно заржал, глядя на их вынужденные объятия.
— Так и стойте. Бери сынка, Зибо. Он спальник, так тебе теперь ночью не скучно будет.
— Так у Зибо краснопузый в сынках! — ахнул кто-то.
Ржал надзиратель, что-то кричали и хохотали остальные негры, а они стояли посреди этого в приказных объятиях и молчали. А что тут скажешь? Воля господина — закон для раба.
— Ну, — отсмеялся надзиратель, — по местам, шваль рабская. Зибо, забирай его и марш на скотную, всю кухню навозом провонял! Губастый, где твоё место!
Рабы выскакивали за дверь, получая в напутствие хлыстом, кому уж куда придётся. Зибо шёл медленно, а он следом, и им досталось по два удара. Каждому…
Рози была счастлива. Она идет с работы с приятельницей, а не одна. Как все. Это ведь так тяжело и обидно: идти молча одной в весёлой говорливой толпе вырвавшихся с работы девушек. И каблучки Рози так и отстукивали по асфальту в общем весёлом ритме. Её веселье заразило Женю. Они шли, взявшись под руку, болтая и смеясь, неотличимые внешне от остальных. Как все забегали в попутные магазины. Там к этому часу уже громоздили мелкую фасовку сладостей и прочего к кофе, но Жене надо ещё запастись для дома, и её сумка быстро приобрела "семейный" вид. Конечно, это не соответствует, но из-за войны много семейных женщин пошло на работу. И Рози знала, что они как все. А это очень хорошо — быть как все, не выделяться.
Рози жила на окраине в длинном многоквартирном доме. Снимала комнату в большой густо населенной жильцами квартире. Женя, бывая у Рози, вспоминала детскую игрушку — тридцать кубиков, один другого меньше и вложенных друг в друга. Так и здесь. Дом, в доме квартира, в квартире комната.
Заработка Рози хватило бы, наверное, и на что-нибудь получше, но… но не с её родственниками на что-то претендовать. Во всяком случае, комната Рози имела отдельный вход из холла и нишу с плиткой. А привезённые из дома салфетки, коврики и картинки сделали комнату, по мнению Рози, уютной и очень миленькой. Женя не спорила. У Рози ей в самом деле было приятно и легко. Насколько ей вообще было легко с людьми.
Получилось всё очень удачно. В холле они столкнулись с доктором Айзеком, поздоровались, обменялись замечаниями о погоде, и Рози пригласила его "на чашечку". Доктор поблагодарил и пообещал заглянуть чуть попозже.
У Рози всё для "чашечки" было уже готово, даже кипяток в термосе, чтобы не греть воду для первой чашки.
Они пили кофе с фигурными сухариками и мило сплетничали. Рози очень старалась, чтобы всё было как у всех, как положено, и Женя подыгрывала ей. Но выдержать общепринятый тон Рози не смогла.
— Джен, вы сказали сегодня, что бывали… в Паласе, — нерешительно начала она.
— Да, — кивнула Женя, — а вы?
— Я? Нет, мне не пришлось. Я выросла на ферме, а там война и всё такое… Так уж получилось. А что, Джен, это действительно так… ну как рассказывают?
— Не знаю, — пожала плечами Женя. — Я была в Паласе только раз и очень давно. Уже шесть лет прошло.
— Да, но…
Рози запнулась, но Женя поняла её невысказанный вопрос.
— Мне было семнадцать лет. Я училась в Женском Образцовом колледже.
— Крейгера?
— Да. И девочки уговорили меня пойти. Тогда считалось, что невинность надо терять в Паласе.
— Но… но почему?
Женя улыбнулась.
— Разве вы не читали пособий?
— Да-да, — закивала Рози. — Я вспомнила, Джен, ну конечно. Боль вызывает неприязнь к источнику, и лучше чтобы источником боли был негр. Это в самом деле так?
— Не знаю, — повторила Женя. — Я могу судить только по себе.
— Да, — вздохнула Рози. — А у меня ещё не было никого. Мне скоро двадцать, а я ещё девушка. Это ведь ненормально? — на глазах Рози выступили слёзы.
— В войну всё нормально, — отмахнулась Женя. — Вы ещё встретите хорошего парня, и у вас всё будет хорошо.
— Без Паласа? — улыбнулась Рози.
— Конечно, без! — засмеялась Женя. — Их закрыли, и слава богу.
— Джен, но ведь в Паласы ходили не только за этим. Ну, потом, после первого раза…
— Это уж кто как хотел, — ответ прозвучал суше, чем следовало, но Женя не любила разговоров о Паласах и их обитателях.
Рози не поняла этого. Или не захотела понять.
— Джен, но ведь и по одному разу можно составить впечатление.
— Как сказать, Рози. Мне больше не хотелось туда ходить, — и честно добавила. — Хотя плохо мне там не было.
Приход доктора прервал становившийся неприятным разговор. Завязалась вполне светская необязательная беседа. Рози сияла — у неё не просто "чашечка", а почти приём.
— А я всегда мечтала стать врачом, — Жене наконец-то удалось выпалить заготовленную фразу. — Но не получилось. И я даже сейчас иногда представляю, как бы я лечила.
Брови доктора Айзека изумлённо поползли кверху, он даже откинулся на спинку кресла. Явно удивилась такому обороту и Рози, но Жене уже нельзя было останавливаться.